Сад

Рубрика: Проза


Сегодня самая долгая ночь.
Сегодня — самая долгая, самая бесконечная, самая неторопливая ночь в истории. И это не имеет никакого отношения ко времени.

Люди по-разному измеряют время. Они создают часы и отсчитывают минуты и даже мгновения, как будто это может им дать власть над временем. Но мало кто из них знает (если такие вообще есть), что время существует только таким и тогда, когда существуешь ты. Это как жизнь: Вселенная существует ровно столько, сколько живёшь ты сам. Она зарождается вместе с тобой и исчезает вместе с твоим последним вздохом.

Моей Вселенной скоро придёт конец. Это неизбежно; время давно превратилось в отсчёт до конца всего, до конца самого меня, но я всё-таки хочу увидеть рассвет в последний раз. Пусть от меня и остался лишь один-единственный цветок, это всё ещё я. Пусть мои лепестки опадут, а стебель увянет и корень уже никогда не напоит силой новые побеги — это всё ещё я, я ещё жив, и я ещё хочу жить.

Я помню свои первые дни. Помню, как во тьме, под землёй, прорастали семена травы и цветов, как молодые деревца запускали корни в мягкую, влажную почву, как побеги кустарников тянулись к солнцу, ещё не зная, примутся ли они здесь. И как я обретал форму и сознание, обретал самого себя, становясь одним целым.

В какой момент я осознал, что я — есть, что я — живу, что я — Вселенная? Память подводит меня иногда. Но всё же, думаю, это случилось тогда, когда молодой мужчина улыбнулся, прижав тёплую, испачканную землёй ладонь к юной тоненькой яблоньке и сказал своему маленькому сыну:
— Смотри, как красиво! Мы почти закончили. Смотри, и эта яблонька принялась!
— А когда на ней будут яблоки? — малыш тут же прижал свои потные ладошки к моему стволу, будто ожидая, что плоды тут же созреют и упадут вниз.
— Когда ты подрастёшь, — рассмеялся отец.

Наверное, именно тогда я и ощутил себя собой — юным, неопытным, незавершённым и всё же прекрасным, как всё молодое. Я жадно пил росу и дожди, противостоял ветрам и граду, впитывал солнечный свет — и рос, рос и разрастался.

Со временем мои деревья стали выше и окружили тенистыми арками дорожки из серого гравия, моя трава зеленела, радуя глаз, а цветы наливались сочными красками и пьянящими ароматами. Мои ветви гнулись под тяжестью плодов поздним летом и роняли золото каждую осень; и ранние вёсны я встречал упругими зелёными ростками.

Мальчик рос вместе со мной. Он бегал по моим дорожкам, спал на моих лужайках, запускал золотых рыбок в фонтан под моей тенью, ел мои плоды и срезал мои цветы. Он ухаживал за мной и заботился обо мне — сначала с отцом, потом уже самостоятельно. Мы росли вместе, и я стал прекрасным пышным садом, а он — молодым мужчиной.

А потом он привёл ко мне свою любимую, и я помню, как дрогнуло моё сердце, когда она воскликнула:
— Какой восхитительный сад!
Конечно, она осталась. Конечно, у них родились дети. Конечно, у меня появились качели и скамьи, стены мои стали выше, а на клумбах она стала высаживать лилии и ночные фиалки.

Я долгое время не замечал течения лет. Их дети выросли, и дети их детей тоже стали взрослыми. Я опустел — мы снова остались втроём: я, он и она. У них почти не осталось сил заботиться обо мне, и я впервые в жизни узнал, каково это, когда на клумбах появляются сорняки, а на дорожках прорастает трава.

Но я всё так же щедро одаривал их тенью, плодами и сладкими запахами цветов.
Я помню, как она появилась у фонтана в последний раз. Фонтан давным-давно сломался, но вода в нём была, и в ней плескались маленькие лягушки. Не рыбки, конечно, но их я тоже любил. Она смотрела на них, рассеянно лаская морщинистой рукой треснувшие камни фонтана, и солнце играло серебром на её волосах.

А через несколько дней он остался один, и все цветы, что тогда цвели во мне, были срезаны для неё.
Он был со мной ещё несколько лет. Помню, именно тогда он начал говорить со мной. Чаще всего он делился нашими общими воспоминаниями, иногда — плакал, думая о ней, и я изо всех сил старался передать ему своё тепло.

Когда однажды он не пришёл, я понял, что остался совсем один.
Нет, конечно, я не сдавался. Мои деревья, пусть и не все, ещё плодоносили, и кусты осыпало цветами каждую весну и лето. Но я чувствовал, что силы покидают меня…

Иногда ко мне забредали разные люди. Кто-то рвал цветы и фрукты, кто-то грубо ломал ветви и вытаптывал клумбы, кто-то просто торопился пройти… никто из них не обращал на меня внимания на самом деле, и я всё больше понимал, что остался один-одинёшенек…

Я не знаю точно, сколько минуло зим и вёсен. От ограды остались замшелые камни, от фонтана — жалкий остов. Многие мои деревья сломаны и сгнили, другие высохли. Очень многие были вырублены людьми. Там, где алели розы и сияли лилии, разрослись сорные травы, да и те высохли прошлой осенью. Зима была тяжёлой, бесснежной и морозной, и кто знает, зазеленеет ли здесь хоть что-то…
И всё-таки — я ещё жив. Пусть я — всё, что осталось от последнего розового куста, пусть я — жалкая колючка терновника, но вчера на мне налился нежным розовым светом единственный бутон, и я — ещё жив. Я — сад, что видел восход Вселенной, и я хочу увидеть её последние мгновения с рассветом.
Край неба становится светлее. Неужели у меня хватит сил? Неужели я увижу...

1
585
2
Тайра | 16.08.2017

25.08.2017 | Фиби Холливал

очень визуально! картина рисуется, живёт и развивается, когда читаешь эти строки.
здорово!



забыли пароль?

Авторизация



забыли пароль?

Самое популярное

Вакансии

В «Агору» требуются:
— журналисты;
— корректоры;
— PR-агент.
По вопросам трудоустройства обращайтесь к Главному редактору.

Поиск по статьям



Пометка

Мнение журналистов может не совпадать с мнением редакции