Визардиния. Часть 4

Рубрика: Проза

В предыдущем выпуске.. Наши герои прибывают в город, однако по-прежнему не знают, для чего именно. Местный учёный собирается восполнить этот пробел.

Часть четвёртая

— Как уже сказал при нашей встрече, я — учёный. Мечтаю составить всеобщую историю магии. Вот увидите, по учебникам, составленным мною, будут учиться дети в школах магии.
— Школы магии? Но их не существует, — удивился Глим.
— Очень зря, — нахмурился Эрид. — Рано или поздно их создадут. И в них будут учиться по тем пособиям, которые я напишу. Но мы отвлеклись от темы. Для моего дела необходимы различные рукописи, летописи, и я их выписываю со всего нашего царства и даже из зарубежных. Даже в том случае, когда не знаю языков. И вот я наткнулся на одну книгу, составленную от руки. Она небольшого размера, и я даже поначалу не всерьёз отнёсся к ней и чуть было не совершил огромную ошибку, ибо книга эта описывает определённые события и даже указывает координаты места действия.
— И что же там за события? — не удержался от вопроса Сарвитор.
— Я как раз хотел перейти к этой части. Чуточку терпения, друзья мои.

Сарвитор смущённо замолчал, а Эрид продолжил:
— Согласно книге, в стародавние времена, когда Визардиния ещё не была основана, жило племя магов, тоже, как и в этом городе, почитающее природу и берущее оттуда силы. Мирно они жили. Но ничто не длится вечно. Однажды на них напали люди. Они не владели магией и добивались всего с помощью силы. Древние маги могли бы воздвигнуть защитный барьер, но не успели. Нападение было неожиданным, никто не ожидал его, а когда маги поняли, что им грозит опасность, было поздно — они оказались внутри круга охраны, а барьер можно создать только тогда, когда чужие ещё не ступили на землю её постоянных жителей. Случилось страшное. Было уничтожено всё магическое племя. Среди них была юная девочка лет 12. Именно в этом возрасте происходило посвящение в маги, вот почему автор книги запомнил возраст. В будущем она должна была стать великой колдуньей. Об этом говорили и её рыжие вьющиеся волосы, и зелёные глаза, и бледная кожа, и то, что погода реагировала на её настроение. Прежде, чем острое копьё предательски и низко пронзило спину, лишив жизни, она успела сотворить заклинание перерождения. Это значило, что раз в 90 лет она будет перерождаться в новом теле, словно обычное дитя, сохранив воспоминания о своём убийстве и основные черты внешности. И будет перерождаться, пока не найдёт покой, отомстив за смерть своих близких и за свою собственную.
— Но каким образом? — выразил удивление рыцарь. — Ведь даже к моменту своего первого перерождения убийцы умерли.
— Заклинание было необычным, — ответил учёный. — Перерождается не только она, но и убийцы. Вот только она не может их найти, даже если узнает. В конце концов, она была лишь девочкой, второпях сотворившая заклинание, и не понимала всех последствий и сложностей. Каждое своё перерождение она лишь бестолково слонялась по территории, где некогда жило её племя, в надежде найти убийц, пока не умирала от смерти или болезней. Шли века. Спешило время. И лишь одно оставалось неизменным — перерождение нескольких душ — девочки и убийц её родных.
— Вы всё время называете её девочкой. Как же её звали? — спросил Сарвитор.
— Этого автор не знает. Он называет её Безымянной, — ответил Эрид.
— Но как же сам он узнал об этом, если все погибли? — удивился Глим.
— Со слов самой Безымянной. Её душа, видимо, очень устала раз за разом бродить по земле в надежде о мести, и ей понадобилась отдушина. В одно из своих рождений она рассказала от отчаяния одному бродячему сказочнику-волшебнику, а тот записал эту историю.

— Это чрезвычайно занимательно, но мы пока не понимаем, зачем нужна наша помощь и в чём она будет заключаться.
— Спасти Безымянную.
— Что?! — удивился рыцарь. — Но сказочник мог просто сочинить историю…
Библиотекарь не дал ему продолжить.
— Разве вам не жаль эту девочку?
— Разумеется. Её участь очень печальна. И ещё грустнее, что она сама ухудшила свою судьбу.
— Но тогда помогите мне спасти её.
— Каким же образом? Мы даже не уверены, что она существует.
— Она существует, она здесь и ищет убийц. Что, если отдать ей подставных?
— Вы хотите, чтобы я его изобразил такового? — догадался Глим. — Вот почему вам нужен был рыцарь, владеющий магией!
— Именно! Своим умением обращаться с оружием Вы убедили бы её, что Вы и есть одна из тех душ, которую нужно наказать, а с помощью магии сделаете вид, что умерли и месть свершилась. Я бы не торопился так, но есть невинные жертвы.
— Жертвы? — переспросил Сарвитор.
— Увы, — совсем рассиропился Эрид. — Душа Безымянной, столь долго не сумевшая найти обидчиков, начала превращаться во зло. Она становится всё черней и черней, всё более озлобленной. Обида до такой степени застелит глаза, что порой она видит тех злодеев в абсолютно невинных людях и те страдают.
— Она их убивает? — изумился Глим.
— Пытается. Уж не знаю, недостаток это её волшебной силы вкупе со злобой или всё благодаря тому, что эта земля освящена многолетними магическими натро-практиками, но они просто засыпают. Впадают в кому или в состояние, схожее с ней. Наши местные уже придумали название этому явлению — синдром Белоснежки.
— Тогда это действительно перерастает в проблему. Не хватало только, чтобы были ещё жертвы, в этот раз невинные.

— Так что вы решили? Остаётесь или уезжаете? — с тревогой спросил Эрид.
— Раз есть жертвы, в том числе и потенциальные, я просто должен остаться. Долг каждого рыцаря — охрана жизни невинных.
— Отлично! — возликовал учёный. — В таком случае я покажу вам её портрет.
— Портрет? — удивился Сарвитор.
— Да, — кивнул Эрид. — Тот бродячий сказочник, о котором я говорил ранее, талантливо изобразил рассказчицу. Воистину, не зря говорят, что талантливый человек талантлив во всём.

Он взял со своего стола лист пергамента, свёрнутый в свиток и пояснил:
— Он был сильно повреждён. Пришлось повозиться с магией восстановления, ведь и она не всемогуща. Некоторые трещины на пергаменте не удалось убрать полностью, но это совсем не мешает вглядеться в лицо, запомнить его черты и узнать, если в книге жизни написано, что вы повстречаетесь с ней.
С этими словами учёный протянул рисунок рыцарю. Сарвитор, позабыв о приличиях и этикете, не выдержал и заглянул через его плечо, ведомый неутомимым любопытством.

Первое, что заметили рыцарь с оруженосцем, — глаза. Они были не просто зелёные. Они были цвета крыжовника, огромные, яркие, выразительные. Словно сама девушка через пергамент смотрела на них. Они цепляли и затягивали в омут. Когда Глим с Сарвитором смогли оторваться от глаз, то увидели, что кожа её не просто бледная, она фарфоровая! А волосы не просто рыжие, а огненные. Но на портрете была не 12-летняя девочка, а вполне себе состоявшаяся женщина лет 25-ти.
— Что это значит? — спросил Сарвитор. — Я думал, мы ведём речь о неупокоенной душе двенадцатилетней девочки, а это портрет женщины, которой самое время выходить замуж и обзаводиться детьми.
— Ох, а ты подумай хорошенько! — вздохнул Глим, явно недовольный несообразительностью друга-слуги.
— Ой! Точно! Это ведь не портрет убитой, а портрет её очередной реинкарнации! — наконец дошло и до оруженосца.
— Абсолютно верно, — подтвердил догадку Эрид. — Основные признаки её внешности на момент убийства наследуются от одной жизни к другой, то бледнея, то становясь ярче.
— Что ж, полагаю, в той жизни, когда был сделан портрет, они становились ярче, — с восхищением проговорил Сарвитор, не сводя глаз с портрета.

— Са-рви-тоооор! — угрожающе произнёс Глим, и оруженосец сжался.
Он понял, что переступил грань в панибратских отношениях со своим хозяином. В конце концов, они находились на задании по поручению советника у человека, которому он покровительствовал, и, несмотря на то, что этот самый человек не разделял убеждения граждан Визардинии о разделении представителей разных социальных слоёв, забываться не стоит. У них с рыцарем не один раз была беседа о том, что наедине может происходить всё, что угодно, но при посторонних должен соблюдаться строгий этикет. И вот Сарвитор, расслабленный идеями Фринджака и любезным обхождением Эрида, позволил себе слишком много. Сейчас, оглядываясь в прошлое, на несколько минут назад, он припоминал, что поначалу рыцарь бросал на него строгие упреждающие знаки, но тот, поражённый красотой девушки на портрете, не замечал их и вот, наконец, довёл Глима до грани, до того, что тот вынужден был произнести его имя по слогам. Это было знак того, что рыцарь уже с трудом сдерживается.

Возникшую напряжённую атмосферу нарушил громкий стук в дверь.
Эрид торопливо встал со стула, подошёл к двери и открыл её. В уже наступивших сумерках стояла фигура в плаще с капюшоном. Этот плащ мешал понять, кто стоит в дверях — мужчина или женщина, какого возраста, как выглядит. Хлынул внезапно дождь, и фигура торопливо сделала шаг вперёд, сняла капюшон, и находившиеся в комнате, наконец, увидели, кто скрывался под одеждой. Это была женщина лет тридцати. Её нельзя было назвать ни красавицей, ни гадким утёнком. Вполне обычная внешность: каштановые волосы, карие глаза на круглом лице, нос чуть длинноватый, фигура стройная, но со склонностью к полноте.
— Дурачок Эдито, ну здравствуй! Здравствуйте и вы, гости дорогие, — поприветствовала она всех, находящихся в комнате, и они услышали её голос — звонкий, выразительный, в нём слышалась хрипотца, словно обладательница голоса была простужена. — Я думала, ты сразу приведёшь своих гостей и познакомишь нас. В конце концов, я не последний человек в городе.
— Да! Простите! — поклонился он. — Сэр Глим Фелл Флайский и его оруженосец Сарвитор, господа, позвольте вам представить Майтину Колс — главу общества магов в Фринджаке.
— Господа Глим! Сарвитор! — радостно, словно выиграла в лотерею, воскликнула представленная дама. — Как я рада знакомству с вами! Зовите меня просто Май или Майя.

С этими словами она без тени стеснения крепко обняла каждого из них.
И Глим, и Сарвитор обомлели. В Визардинии не было принято, чтобы женщина в присутствии мужчин заговаривала первой. Даже обычные крестьяне, трудящиеся в поле и не знающие об этикете фактически ничего, соблюдали это правило, а тут не крестьянка, а глава общества магов — и вдруг такое вопиющее нарушение правил приличия. Они, конечно, наслышаны об особенностях поведения жителей Фринджака и одобряли их, но такое…
Между тем их новая знакомая продолжала вести себя как ни в чём ни бывало. Она бесцеремонно села на один из стульев и увидела портрет Безымянной, лежащий на столе.
— О! — воскликнула она. — Смотрю, вы уже в курсе легенды, в которую свято верит наш дурачок. Пострадавшие от синдрома Белоснежки, действительно, есть. И есть эта история, которую Эрид всем рассказывает, безусловно, занимательна. Но нет никаких доказательств, что в этом и правда замешана Безымянная. Возможно, дело тут в чём-то другом. Я была очень удивлена, когда узнала, что такой мудрый и могущественный человек, как сэр Кайт Фал Соринговский, поддержал эту идею и даже продолжает присылать рыцарей-магов, чтобы помочь этому. Я очень сожалею, что вам пришлось проделать такой путь и выслушивать эту историю. Надеюсь, она хотя бы позабавила вас. Если выяснится, что господин Дито прав, мы непременно вновь к вам обратимся. Вы можете переночевать здесь, уверена, Эдито не будет против. Всего хорошего.
Произнеся эту речь, она вежливо улыбнулась, встала, и, не прощаясь, вышла. Повисло немое молчание.

Продолжение следует.

Капля | 19.07.2018