Визардиния. Часть 7

Рубрика: Проза

В предыдущем выпуске. Дружелюбное поселение приютило людей из клана Ястреба и приготовились к пиру в знак доброжелательности по отношению к своим новым друзьям. Да вот только у них совсем другие планы.

Часть седьмая

Минуло без малого пятьсот лет. Окружающий мир изменился до неузнаваемости. Канул в века клан Волка, не прожили долго и злодеи из клана Ястреба. Недолго они смогли жить в домах, которые по их милости остались без своих законных хозяев. Очень скоро налетел мощнейший ураган, от которого пострадал весь лес. Как-то сам собой разгорелся священный огонь, которым зажигали костёр для очередного посвящения, накинулся на стены, возник пожар. Природа словно наказывала пришельцев за сотворённое ими зло. На это указывало и то, что Пассажина не пострадала. Она ушла сразу, как только узнала, что сотворили люди из её клана. Не смогла простить. Её отговаривали, называли различные доводы и аргументы, взывали к материнской ответственности, но ничто не могло поколебать её. Особенно когда она увидела тела Гриты, Бубы и их родителей. Её очень тронуло, что муж хотел защитить мать своих детей, но так и не успел.
Пассажину просто убило, что люди, с которыми она прожила всю свою жизнь, которых считала друзьями, поступили столь подло, безжалостно, жестоко. Конечно, им пришлось преодолеть множество трудностей, пережить смерть многих своих одноплеменников, но это не оправдание. Ведь она сама, Пассажина, не озлобилась, её сердце не окаменело.

Женщина ушла в никуда. Будучи на сносях. Совсем одна. И хоть одноплеменники отговаривали её от этого безумия, никто не пошёл с ней. Даже Мариил — самый добрый из всего клана. Никто не знал, куда она ушла и выжила ли вообще. Неизвестна была и судьба ребёнка. Она настояла, чтобы её бывшие друзья предали земле своих жертв, а сестёр Гриту и Бубу с родителями похоронили рядом. Настояла, проследила, чтобы всё было сделано должным образом, и сразу же ушла, лишь положив в свою котомку немного еды.
Природа словно дожидалась, пока Пассажина уйдёт. Она тут же разыгралась, спровоцировала священный огонь — и всё селение было разрушено, а убийцы погибли сами.

Шли годы, десятилетия, в конце концов, столетия. Когда-то полное жизни селение опустело и заросло. Даже та самая пещера, которой когда-то пугала мать Гриту, заросла травами, и теперь они скрывали пещеру, а не водопад, который высох и перестал работать. Ничего уже не свидетельствовало о том, что там некогда жили люди.

К тому времени, около трёх километров от когда-то существовавшего селения, вырос небольшой городок. Тогда он назывался Фиринид. Возможно, читатель узнает в нём Фринджак. Это была эпоха правления Говера I — короля, с которого началось основание и развитие королевства Визардиния. Фиринид был основан пятью магами, впавшими в немилость. Именно в том городке родилась в семье рыцарей девочка. Это был тот случай, когда ребёнок родился уже с волосиками на голове. И, так как они были огненно-рыжими, почти красными, её назвали Лиафа, что с визардинийского значило «огонь, костерок».

Шло время, Лиафа росла, а вместе с ней росла и её красота. Зелёные, словно спелый крыжовник, глаза великолепно контрастировали с огненно-рыжими волосами. Этот контраст подчёркивала белоснежная кожа. А от природы красные губы, словно спелая клубника, подчёркивали цвет необычных волос. Характер у неё был покладистый, очень тихий. В Визардинии всегда ценили красоту, и скоро весть о Лиафе разошлась по всему королевству. Даже прошёл слух, что это одна из Высочайших вернулась. Легенда гласила, что третья из них была прекрасна и рыжеволоса. В результате в одном из храмов, выстроенных в честь Высочайших, для неё установили золотой трон, на котором она должна была принимать своих почитателей, принимать дары и подношения.

Поначалу Лиафа, конечно, сопротивлялась. Ведь она, как никто, знала, что не является вернувшейся Высочайшей. Но родители и правительство, которым выгодны были подношения, убедили её не сопротивляться. Девушке оставляли лишь цветы и сласти, 1% драгоценностей и золота уходили родителям Лиафы, всё остальное — в казну короля. Но подношений было так много, что и 1% дохода были огромными деньгами для скромной семьи, которая когда-то существовала на грани бедности, владея всего лишь небольшим участком земли, которую сложно назвать плодородной. Теперь они жили в роскоши и праздности, да до такой степени привыкли к новому образу жизни, что родная дочь стала им неважна. Они воспринимали её только как источник дохода и считали, что она устроилась даже лучше них, ведь всё, что ей нужно делать, недвижимо сидеть на своём золотом троне, выглядеть красивой и больше ничего не делать. Как раз это и было для Лиафы мучительней всего, ведь ей надо было отыскать убийц, а вместо этого приходилось целыми днями изображать из себя статую. Как назло, когда вот так сидишь без движения, начинают лезть в голову мысли, а они отнюдь не были позитивными. Порой Лиафа пыталась отвлечься от них, пересчитывая кирпичики над выходом из храма или придумывая клички посетителям, но это быстро надоедало и печальные мысли вновь одолевали красавицу.
Так длилось десять лет. Лиафе было всего пятнадцать, когда её объявили Высшей. Теперь уже было двадцать пять.

Наконец, однажды она не выдержала и сбежала, чем вызвала огромный переполох. Лиафа же добралась до бывшего селения клана Волка и бродила по когда-то знакомой, а теперь совершенно неузнаваемой местности. Даже пещеру, которую боялись все дети, девушка нашла с огромным трудом. Сев на один из камней, она разрыдалась. Но погрузиться в пучину печали ей помешал старческий голос:
— Что с тобой, милая девушка? Почему ты плачешь?
Лиафа перестала закрывать лицо руками и сквозь слёзы взглянула на говорившего. Это был седовласый старец с обилием морщин на лице и котомкой за плечами.
— Да так… плохие воспоминания одолели, — ответила она почти правду.
— Что ж, это бывает, — вздохнул старец. — Я собиратель историй и их сказитель. Могу ли я рассказать смешную историю, чтобы развеселить твоё сердце?
— Давайте лучше я Вам кое-что поведаю, — вырвалось у Лиафы, которая безумно соскучилась по обычному человеческому отношению. — Я знаю историю, которая произошла примерно пятьсот лет назад, если, конечно, я ещё не потеряла счёт времени.
Старец тут же достал свиток и перо из своей котомки и стал торопливо записывать за рассказчицей. А та тем временем продолжала:
— Мне было всего двенадцать лет. В тот год произошло моё посвящение. У меня была очаровательная сестрёнка Буба, которую я очень любила, строгая мать и талантливый отец. Но даже его способностей не хватило, чтобы суметь защитить нас. Но он и не должен был защищать. У нас были гости, которым мы помогали, и никто не ожидал от них подлости.

Пока рассказ Лиафы получался сумбурным и непонятным, но старец как опытный собиратель историй знал: не все златоусты и сначала теряются в словах. Со временем же их повествование выравнивается и всё выстраивается по полочкам. Только нужно обеспечить условия для этого, а именно, не перебивать и, помимо того, что конспектировать рассказанное, тщательно запоминать детали, чтобы в конце задать наводящие вопросы и выяснить нюансы, о которых позабыл рассказчик. Главное, чтобы вопросы не были глупыми, тогда источники информации обычно замыкаются и избегают дальнейших расспросов.

Рассказ длился долго. Лиафе надо было выговориться. Поведав о своей первой жизни и немало выплеснув эмоций по поводу произошедшего, она стала рассказывать о других своих жизнях. Те, что прожила уже после того, когда жестоким образом оборвалась её жизнь двенадцатилетней девочки. Говорила о том, как искала убийц и не находила. О своём отчаянии, о своей печали. Дошла и до нынешней жизни. Что её никто не понимает, не воспринимает как обычного человека.
Сказитель удивлённо поднял на неё глаза.
— Так ты из Фиринида? Значит, ты видела Высочайшую? Я шёл как раз туда, к ней. Взглянуть на ту, чью красоту прославляют и обсуждают во всей Визардинии.
Лиафа вздохнула.
— Она перед Вами.
— Как?! Это Вы?! А ведь правду говорят: красноволосая, прекрасная, неотразимая.
— Спасибо за комплимент, — холодно проговорила Лиафа, по сто раз на дню слышавшая подобные отзывы о своей внешности.
— Ох, простите меня, — попытался вернуть свои позиции сказитель. — Ну хотите, хотите скажу, что Вы не примечательнее стойла для коров? — попытался пошутить он, но даже тень улыбки не мелькнула на лице его собеседницы. — Извините меня. Сколько раз я говорил себе: не умеешь шутить — не берись, но каждый раз не могу удержаться.
— Ничего страшного.
— Тогда позвольте, я нарисую Ваш портрет. Я знаю, это никому нельзя, но даю Вам слово, что никому не стану его продавать. Я просто хочу сделать его на память для себя.
— Вы ещё и живописец? — удивилась Лиафа.
— О! Вы слишком добры ко мне. Просто порой рисую. Это лишь небольшое увлечение.
— Хорошо. Увлечение так увлечение, — кивнула девушка. — Как мне лучше сесть?
— Вам ничего не надо делать. Я хочу нарисовать не богиню, а обычного человека со своими горестями и бедами. Сидите так, как Вам удобно.

Рисование портрета заняло несколько часов. Когда же он был закончен и Лиафа увидела себя, она была в восторге, но проявила сдержанность и похвалила портрет умеренно. Но сказитель понял искренние чувства девушки и порадовался им. Любому нравится, когда его талант и старания ценят.
Так произошла эта встреча, на основании которой возникла небольшая книга и портрет рыжеволосой красавицы.

Продолжение следует.

Капля | 05.09.2018